про Хелсинг и про Мстителей. Ворнинг: флафф, ау, простыня
Снилось нечто.
Сначала, как Алукард похоронил Интегру. Она умирала не то от раны, не то от старости - один хрен, она была дряхлая и морщинистая.
Алукардушко ревел и умолял её дать себя цапнуть, а она - ни-ни.
И на прощание прошептала ему что-то вроде ждименя, или довстречивследующейжизни, или что-то в этом роде - не знаю, не запомнила, меня сквозь сон трясло от эмоций.
Следующая сцена совершенно иная.
Современный Лондон, юная девушка спешит по залитой солнцем мостовой. Она одета в ослепительно белую блузку, облегающую юбку-карандаш. Звон её каблучков далеко разносится по пустынным в это время улицам, а её волосы сияют и переливаются на свету, и кажется, будто её волосы и состоят из света...
На мгновение она оборачивается. Сверкает золотистая оправа очков, а за ними притаилась глубокая бездна глаз. И её внешний вид больше не обманывает, потому что глаза - зеркала души - не могут лгать. И в них нет ни этой легкой девушки, ни солнечного света. Только сила и властность, смертельная усталость и, быть может, немного надежды. Как у человека, который очень давно что-то ищет, но никак не может найти. Её губы, чуть раздвигаются в усмешке и на солнце переливается помада. И вот уже снова - легкая походка, локтем придержит сумочку и поправит легкий шифоновый шарфик. Но ведь ты видел её, видел.
Конечно, такая сила не осталась незамеченной. Она быстро продвигается по служебной лестнице и, несмотря на сплетни, вовсе не через постель. Она сильна, умна. Однажды она станет главой подразделения и обретет корпоративную кличку вроде "Снежной Королевы" или "Старой девы", но пока о ней только ходят слухи. Она молодая, но целеустремленная, с твердой волей и крепкими нервами.
Неудивительно, что ею заинтересовалось тайное подразделение полиции.
Так она попала в Хелсинг.
Обязательная экскурсия для новичка по старому поместью. Сохранилось, на самом деле, только самое старое крыло - там, где-то глубоко в подвалах когда-то провела свои последние дни и умерла Интегра Ван Хельсинг, последняя из рода. Там же, многими годами ранее, когда-то был заточен Алукард, который сейчас числится как консультант. К нему-то её и приставят, в качестве ассистентки.
Увидев её в первый раз, он никак себя не выдал.
Она же почувствовала что-то странное, но сохранила лицо.
Они работали вместе, очень много времени проводили рядом и она не могла не заметить некоторые...странности за ним, но её больше занимала собственная голова и провалы в памяти, так что она не обращала внимания.
Приезжала Виктория Серас. Она не смогла сдержаться, обрадовалась бурно, но Алукард её приструнил. Хоть она не была больше его подопечной и путешествовала по миру, но все же прежние чувства и отношение к Мастеру у неё сохранилось.
А потом - терракт, диверсия, предательство.
В неё стреляли, а он не смог её защитить. Пуля прошла навылет, она даже шла на поправку и вновь всеми вокруг командовала...Но вдруг ей стало хуже. А потом еще хуже...
Оказалось, что пуля была отравлена. И теперь Она медленно умирала от радиации. В один из дней, когда заплаканной Виктории не было рядом, она сняла кислородную маску и тихо сказала:
- Почему ты не спрашиваешь? Раньше ты умолял...а теперь молчишь.
- Я ведь знаю ответ, - горько и хрипло произносит он - истончившийся от голода, но не посмевший её покинуть. - Я выучил его за столько раз...
- Ну так спроси ещё. - со знакомой повелительной ноткой говорит она и смотрит прямо ему в глаза. - Спроси.
- Госпожа... - не веря ни себе, ни ей, начинает он, но она прерывает его, хватает за лацкан рубашки и притягивает к себе.
- Да. - твердо произносит она и открывает ему шею, но не отводит глаз.
И он, наконец, кусает её.
Они сидят на крыше больницы, спрятавшись от губительного теперь для обоих света за пристройкой чердака. Она лежит на его груди и наблюдает за собственным превращением, он - оглушенный, немой от счастья, все еще не может поверить в то, что наконец случилось и невесомо гладит её по плечу.
- Я хочу это видеть. - говорит она и встает.
- Тебе может быть больно. - говорит он и встает вслед за ней.
Она сбрасывает ему на руки его же пальто и выходит на свет в одной больничной рубашке.
До первой выпитой крови она менее чувствительна, но все же заходящее солнце вредит её матовой коже. Он встаёт рядом и чувствует, как обугливается щека, ладони, которые он положил ей на плечи, но все это не важно. Он смотрит в её глубокие - без единой слезинки! - глаза и задает тотсамый вопрос.
- Почему раньше ты не говорила да?
- В первый раз... Мне было слишком больно видеть тебя таким. Мне казалось, что ты уже не тот, за кого я выходила замуж, и кого любила больше жизни. Но кроме тебя у меня ничего не было. Я не могла с этим справиться и бросилась со скалы... Моё самоубийство обрекло меня на цепь перерождений, которую нельзя было прерывать. У меня была цель...А сейчас, посмотри. Люди сильны, как никогда. Они научились по-настоящему быть людьми и справляться с чудовищами. Так что это была моя...попытка, последний шанс. В этот раз я умерла бы окончательно. Но я поняла, что люблю тебя, каким бы ты ни был. Так что...
Она устремила свой взгляд на горизонт - туда, где уже скрылось солнце, но небо ещё не потеряло болезненно кровавых красок. Он провел пальцами по скуле, поворачивая её лицо к себе и наблюдая, как затягивается кровавая корка ожога. Он улыбнулся. Поднеся запястье к лицу, он впился в него зубами. Брызнула кровь, попав ей на лицо и волосы. Она оскалилась, зашипев. Её наконец догнали голод и жажда.
- Добро пожаловать, Графиня! - смеясь, произнес он, протягивая ей руку.
Она широко лизнула предплечье, вернувшись к запястью, тщательно облизала ладонь и пальцы.
- Я вернулась, Граф. - произнесла она, поднимая на него глаза с кроваво-красными зрачками...
А потом они поехали в Румынию и родили Себастьяна Стэна, потому что нельзя быть красивым таким.
Вот.
Собсно, проснулась в слезах. Спала - час, описывала два....
Потом я поиграла в маджонг и легла еще раз.
Со второй попытки мне приснились ктооо?
Мстители!
Они с кем-то сражались.
Потом уже стали расходиться и тут кто-то пролил что-то неприятное на Беннера. Тот начал зеленеть, а к нему Наташа подходит - спокойная такая, с улыбкой, в плед укутанная и говорит: а давай я постираю, мне бабушка мыло хозяйственное прислала.
Ну он такой сразу засмущался, отнекивается. А она опять: ну давай постираю, дай хоть носки сполосну! У меня бабуля мыло сама варит, вещи после стирки - лучше новых!
Беннер все-таки засмущался и убежал, а я проснулась нанизанной на этот странный ебанутый пейренг...